Корпус судна вздрогнул, как натянутая струна, и начал плавно погружаться. Мы с капитаном стояли у окна в салоне, следя за движением стрелки манометра. Вскоре мы миновали зону обитания большинства известных науке рыб.
Я спросил Немо, не приходилось ли ему встречать рыб в более глубоководной зоне океана.
– Очень редко, – ответил капитан. – Моллюски попадаются до глубины в две тысячи метров, иглокожие и зоофиты – до глубины в один лье.
Я взглянул на манометр. Стрелка показывала глубину в шесть тысяч метров. Мы погружались уже больше часа. «Наутилус» плавно опускался все глубже и глубже. Вода теперь поражала невероятной прозрачностью. Еще через полчаса мы оказались на глубине семи с половиной тысяч метров, а до дна, судя по всему, еще было далеко.
Когда над нами была уже водная толща в два лье, я заметил внизу темные силуэты горных вершин. И как знать, возможно, они были столь же высоки, как Гималаи!
«Наутилус» скользил все глубже, и давление росло с каждой минутой. Я слышал, как скрипят плиты стальной обшивки, как изгибаются распорные балки и подрагивают переборки. Хрустальные стекла в окнах салона, казалось, прогибались внутрь. И если бы не невероятная надежность «Наутилуса», нас, конечно же, расплющило бы!