Так был предан Бар–эн–Данвед, и орки явились туда в ночи, ведомые Мимом. Многие товарищи Турина были убиты во сне, но иные по внутренней лестнице поднялись на вершину горы и сражались там, и все полегли, и кровь их омыла серегоны, растущие на камнях. А на отбивающегося Турина набросили сеть, и он запутался в ней: его скрутили и уволокли.
И вот, когда все стихло, Мим выполз из темного закоулка; солнце вставало над туманами Сириона, а он стоял на вершине, среди мертвецов. Чуял он, однако, что не все они мертвы, ибо взгляд его встретился с другим взглядом — то был эльф Белег. С давней ненавистью шагнул Мим к Белегу и схватил меч Англахель, что лежал рядом с Белегом под телом одного из павших; но тут Белег, вскочив, вырвал у него меч и замахнулся на гнома, и Мим, вопя от ужаса, бежал с вершины. Белег же кричал ему вслед: «Отмщение рода Хадора настигнет тебя!»
Тяжелы были раны Белега, но он был могуч меж эльфов Средиземья и к тому же искусный целитель. Потому он не умер, и силы мало–помалу стали возвращаться к нему. Искал он среди мертвых Турина, дабы достойно похоронить его, но не нашел и понял, что сын Хурина жив и уведен в Ангбанд.
Почти без надежды Белег покинул Эмон–Руд и по следу орков пошел на север, к Перекрестью Тейглина; затем, переправясь через Бритиах, двинулся через Димбар к теснине Анах. Он почти нагнал орков, ибо те не спешили, охотясь по пути и не опасаясь погони, так как шли на север, а Белег даже в страшных дебрях Таур–ну–Фуина не свернул с пути, ибо не было в Средиземье более искусного следопыта. И вот как–то ночью, пробираясь по гиблому этому краю, он наткнулся на неизвестного, что спал у корней огромного сухого дерева; и, остановясь перед спящим, Белег увидел, что это эльф. Тогда он заговорил с ним и дал ему лембас, и спросил, что привело его в это страшное место; и тот назвался Гвиндором, сыном Гуилина.
С болью взирал на него Белег, ибо был теперь Гвиндор лишь согбенной и жуткой тенью себя прежнего — витязя Нарготронда, в Нирнаэт Арноэдиад подскакавшего с неистовой храбростью к самым вратам Ангбанда и там плененного. Не всех пленных нолдоров Моргот предавал смерти, так как были они искусны в кузнечном деле и в добывании руд и самоцветов; не убили и Гвиндора, но заставили трудиться в копях Севера. Эльфы–рудокопы могли иногда бежать тайными штольнями, ведомыми лишь им, и вот Белег обнаружил Гвиндора, когда тот, обессиленный, заблудился на неверных тропах Таур–ну–Фуина.
И поведал ему Гвиндор, что, когда лежал, прячась меж деревьев, то увидел большой отряд орков, двигавшихся на север, и сопровождали их волки; а еще среди них был человек со скованными руками, и орки подгоняли его бичами. «Был он высок, — говорил Гвиндор, — высок, как люди с туманных холмов Хитлума». Тут Белег открыл ему, что привело в Таур–ну–Фуин его самого, и Гвиндор пытался отговорить его, твердя, что он лишь разделит с Турином уготовленные тому муки. Но не хотел Белег отречься от Турина и, сам отчаявшийся, возжег надежду в сердце Гвиндора: вместе двинулись они по следам орков и вскоре вышли из леса на крутые склоны, что сбегали к бесплодным дюнам Анфауглита. Когда стали видны вершины Тангородрима, на закате дня в пустынной лощине орки разбили лагерь и, расставив вокруг волков–стражей, затеяли попойку. С запада надвигалась буря, и над Теневым Хребтом полыхали зарницы, когда Белег и Гвиндор подкрадывались к лощине.