– Сколько?.. Фергюсон, спроси его – сколько?.. Сколько за всех – нас восемь и ты… до Вифсаиды и вон туда к устью Иордана, и до того места, с которого свиньи кинулись в море… скорее… И мы хотим проплыть вдоль всех берегов, всех!.. На весь день!.. Я готов целый год плавать по этим водам!.. И скажи, что мы остановимся в Магдале и высадимся в Тивериаде! Сколько он хочет? Да все равно… сколько бы ни спросил… скажи, за ценой дело не станет! («Так и знал», – подумал я.)
Фергюсон (переводит). Он говорит, два наполеондора – восемь долларов.
На одном-двух лицах сияние гаснет. Пауза.
– Слишком дорого, хватит и одного!
Я так никогда и не узнаю, как это случилось, – меня и сейчас бросает в дрожь при одной мысли о том, как легко здесь совершаются чудеса: в мгновение ока «корабль» оказался уже за двадцать шагов от берега и убегал, точно объятый страхом! А восемь несчастных стоят на берегу – подумайте только! Такой удар… такой удар… после столь исступленного восторга! Позор, какой позор после столь бесстыдной похвальбы! Это совсем как в драке: «Пустите меня, я ему покажу!» И тотчас благоразумное: «Вы двое держите его, а меня и один удержит».