– Помните кролика, сударь? - спросил он. - А нашу встречу с Фарамиром в тот день, когда я елефанта увидел?
– Нет, - покачал головой Фродо. - Я, конечно, знаю, что все это было, но как-то не так. У меня не осталось ничего, ни вкуса пищи, ни памяти о деревьях и траве, ни воспоминаний о луне и звездах. Я словно голый оказался, Сэм. И между мной и этим огненным колесом - ничего нет. Я начинаю видеть его даже наяву, а все остальное гаснет.
Сэм взял его руку, крепко сжал и приложил к груди.
– Тогда, чем скорее мы избавимся от него, тем скорее отдохнем, - не найдя ничего лучшего, сказал он. - То есть я хочу сказать… Эх, слова все равно не помогут, - махнул он рукой и начал собирать раскиданные вещи. Ему не хотелось оставлять все это на виду. - Даже если эта тварь нашла кольчугу, - рассуждал он, - то уж меч-то ему совсем ни к чему. Руки у него и без того не слабые, даже когда пустые. И незачем ему трогать мои кастрюли! - С этими словами он снес все вещи к одной из зияющих трещин и сбросил их туда. Лязг драгоценных кастрюль, падающих во мрак, прозвучал для хоббита похоронным звоном.
Он вернулся к Фродо, подпоясал его куском эльфийской веревки, а остаток свернул и убрал в сумку. Только сумка теперь и осталась у Сэма, да еще фляга, да Шершень на поясе, а в кармане куртки на груди - светоносный фиал и коробочка, которую Галадриэль подарила ему самому.
И вот, наконец, от Горы их отделяло только расстояние, которое надо пройти. Путники не думали больше об укрытиях, одна мысль владела ими - дойти. В мглистом сумраке тусклого дня не было никого, кто мог бы увидеть их, разве что столкнувшись нос к носу. Некому было предупредить Саурона, что прямо к сердцу его страны неуклонно пробираются маленькие воины. Только назгулы могли бы заметить их. Но они были далеко. Их черные крылья сеяли мрак на пути войск Запада, туда же обращены были мысли Черной Крепости.