– Рано отчаиваться, - встряхнулся Пиппин. - Гэндальф вон тоже погиб, но вернулся же. Может, и мы устоим, хоть на одной ноге.
– Верно сказано! - Берегонд вскочил и заходил взад-вперед. - Хоть бы все рухнуло разом, Гондор так сразу не возьмешь. Пусть стены захватят, так есть другие, есть и еще крепости и тайные тропы, что ведут в горы. Надежда и память все равно будут жить в какой-нибудь неприметной долине с зеленой травой.
– По мне, чем бы оно ни кончилось, лишь бы побыстрее, - сказал Пиппин. - Я совсем не воин и не люблю даже думать о битвах, но сидеть и ждать, когда от тебя ничего не зависит - хуже всего! Какой сегодня долгий день! Это затишье мучает меня. Невыносимо стоять и ждать. Я думаю, если бы не Гэндальф, в Рохане до сих пор все еще выжидали бы.
– Ты верно заметил, - сказал Берегонд. - Это многие чувствуют. Но подожди, вот вернется Фарамир, и все пойдет по-другому. Он храбрый, куда отважнее, чем думают многие. Просто теперь люди почему-то не верят, что вождь может одновременно и разбираться в свитках знания, и понимать в музыке, как он, а при этом быть еще и отважным, решительным воином. Но Фарамир именно таков. Не столь безрассудный, как Боромир, по и не менее решительный. Хотя, - засомневался Берегонд, - что же сделает Фарамир? У нас нет сил ударить первыми. Мы можем только ответить ударом на удар. Но наш удар будет тяжелым! - Он воинственно пристукнул ножнами о каменные плиты.
Пиппин поглядел на него: высокий, благородный, как и все люди, встреченные им в этой стране, а теперь, при мысли о сражении, глаза гондорца воинственно сверкнули.
«А мои руки слабее слабого, - подумал Пиппин. - Как там Гэндальф говорил? Пешка? Да еще не на своем поле!»