Все на яхте обрадовались, узнав о решении Паганеля. Юный Роберт с такой пылкостью бросился ему на шею, что почтенный секретарь Географического общества едва удержался на ногах.
— Бойкий мальчуган! — сказал Паганель. — Я обучу его географии.
А так как Джон Манглс брался сделать из Роберта моряка, Гленарван — человека мужественного, майор — хладнокровного, Элен — доброго и великодушного, а Мэри Грант — благодарного таким учителям, то, очевидно, юному Гранту предстояло стать незаурядным человеком.
«Дункан», быстро закончив погрузку угля, покинул эти унылые места. Уклонившись к западу, он попал в течение, проходившее у берегов Бразилии, а 7 сентября при сильном северном ветре пересек экватор и очутился в Южном полушарии.
Переход совершался без затруднений. Все верили успех экспедиции. Количество шансов найти капитан Гранта, казалось, с каждым днем увеличивалось. Одним из наиболее уверенных в успехе был капитан «Дункана». Объяснялось это главным образом его горячим желанием, чтобы мисс Мэри утешилась и была счастлива. Джон Манглс особенно интересовался этой молодой девушкой и так удачно скрывал свои чувства, что все на «Дункане», кроме Мэри Грант и его самого, заметили их. Что же касается ученого-географа, то, вероятно, он был самым счастливым человеком во всем Южном полушарии. Он по целым дням изучал географические карты, разложенные на столе в кают-компании. Из-за этого у него происходили ежедневные споры с мистером Олбинетом, которому он мешал накрывать на стол. И надо сказать, что в этих спорах на стороне Паганеля были все пассажиры яхты, за исключением майора — тот относился к географии с обычным своим равнодушием, в особенности же в обеденное время. Кроме своих географических изысканий, Паганель занялся и кое-чем другим. Он раскопал у помощника капитана ящик с книгами и, найдя среди них несколько испанских, решил изучать язык Сервантеса. Этого языка, надо заметить, никто на яхте не знал. Знание испанского должно было облегчить нашему географу изучение Чилийского побережья. Благодаря своим лингвистическим способностям Паганель надеялся свободно говорить на этом новом для него языке ко времени прихода яхты в Консепсион. Поэтому он с ожесточением изучал испанский язык и беспрестанно бормотал непонятные слова.
В свободное время он еще умудрялся заниматься с Робертом: рассказывал ему о берегах, к которым «Дункан» так быстро приближался.