Распростершись на диване в библиотеке, я задыхался. Как мне потом рассказывали, лицо мое побагровело, губы сделались лиловыми; время от времени я терял сознание, проваливаясь в черноту. Мускулы не слушались меня. Я понимал, что умираю…
Вдруг несколько глотков чистого воздуха омыли мои легкие. Неужели мы на поверхности моря и все позади?
Но нет! Это Нед и Консель, жертвуя собой, отдали мне частицу того, что оставалось в баллонах одного из водолазных аппаратов. Я хотел оттолкнуть шланг, но они удержали мои руки, и в течение нескольких минут я мог дышать по-настоящему.
Я перевел взгляд на часы: близился полдень 28 марта. «Наутилус» шел с невероятной скоростью – сорок миль в час – и словно ввинчивался в толщу океана. Судя по показаниям манометра, мы находились всего в шести метрах от поверхности. Самое обычное ледовое поле отделяло нас от благословенного воздуха!
Но разве нельзя попытаться его пробить? Во всяком случае «Наутилус» готовился это сделать: я почувствовал, что он принимает наклонное положение – опускалась корма и поднимался его могучий таран. Затем, дав полный ход, судно ринулось на ледовое поле снизу, подобно гигантскому нарвалу. Удар, еще удар, отступление… И наконец последним, самым отчаянным броском «Наутилус» вырвался на поверхность, расколов многолетний лед и продавив его снизу своей массой.
В то же мгновение распахнулись все люки, и потоки хрустально чистого морского воздуха ворвались в недра «Наутилуса».