В этот день я работал киркой с невероятным упорством. Работа поддерживала во мне бодрость, к тому же работать – значило дышать чистым воздухом, а не задыхаться внутри «Наутилуса».
К вечеру выемка углубилась еще на метр. Вернувшись на борт, я едва не задохнулся: концентрация углекислого газа стремительно росла. К несчастью, на судне не было никаких веществ, которые, как, например, щелочи, могли бы поглощать этот газ из воздуха.
В тот вечер капитану Немо пришлось открыть краны резервуаров и впустить небольшое количество чистого воздуха в жилые помещения «Наутилуса». Без этой меры мы рисковали просто не проснуться.
На следующий день – это было 26 марта – мы принялись за пятый метр. Тем временем стены и своды туннеля словно сжимались вокруг нас, и, наконец, стало очевидно, что они сойдутся раньше, чем «Наутилус» вырвется на волю. Кирка едва не выпала из моих рук.
В эту минуту капитан Немо, работавший неподалеку, поднял голову, и я указал ему на стены нашей тюрьмы. До ближайшей из них оставалось не больше четырех метров.
Капитан понял меня и дал знак следовать за ним. Мы вернулись на борт. Сняв скафандры, мы прошли в салон.