Между тем Аредэль, безуспешно проискав спутников, поскакала дальше, ибо была, как все дети Финвэ, бесстрашна и тверда духом; она продолжала путь и, переправившись через Эсгалдуин и Арос, попала в Химлад, между Аросом и Келоном, где в те дни, до прорыва Осады Ангбанда, жили Келегорм и Куруфин. В то время они отсутствовали — ускакали с Карантиром на восток, в Таргелион; но народ Келегорма встретил ее с почетом и просил остаться у них и дождаться возвращения их властелина. Там она какое–то время жила спокойно и радовалась, вольно бродя по лесам, но время шло, Келегорм не возвращался — и непокой вновь овладел ею, и она стала уезжать все дальше, ища новых троп и нетоптаных полян. И однажды, в конце года, Аредэль отправилась на юг Химлада, переправилась через Келон и, не успев понять, что случилось, заблудилась в Нан–Эльмоте.
В этом лесу в давние годы, когда молоды были деревья, в сумерках Средиземья бродила Мелиан, и чары жили в нем до сих пор. Но теперь чащи Нан–Эльмота стали выше и гуще всех лесов Белерианда, и солнце никогда не заглядывало туда; и там жил Эол, прозванный Темным Эльфом. Некогда он был родичем Тингола, но ему было неуютно и беспокойно в Дориате, и когда Завеса Мелиан накрыла лес Регион, где он жил, Эол бежал оттуда в Нан–Эльмот. Там и жил он в глубокой тьме, любя ночь и подзвездные сумерки. Нолдоров он сторонился, виня их в возвращении Моргота и нарушении покоя Белерианда; зато гномов любил больше, чем все эльфы древности. От него гномы узнали о многом, что происходило в землях эльдаров.
А надо сказать, что, приходя в Белерианд с Синих гор, гномы пользовались двумя дорогами через Восточный Белерианд, и северный путь, ведя к Аросским Бродам, проходил мимо Нан–Эльмота; там Эол встречал наугримов и беседовал с ними. Когда же дружба их упрочилась, он время от времени уходил в глубинные крепости Ногрод и Белегост и гостевал там. Многое узнал он о работе с металлами и стал в ней весьма искусен; он создал металл прочный, как гномья сталь, но столь ковкий, что мог делаться тонким и гибким — и все же отводил любое копье или стрелу. Эол назвал его га́лворн, ибо был этот металл черен и блестящ, как гагат; и куда бы ни отправлялся Эол, он неизменно облачался в доспехи из галворна. И хотя кузнечный труд согнул его плечи, был Эол не гном, но статный эльф из славного рода тэлери, с лицом благородным, хотя и мрачным; вздор его проницал тени и мрак, и случилось так, что он увидел Аредэль Ар–Феи́ниэль, когда она брела по опушке Нан–Эльмота, подобная светлому лучу средь темных земель. Дивно прекрасной показалась она ему, и он возжелал ее; и опутал он ее чарами так, что она не могла найти дороги назад и подходила все ближе к его жилищу в сердце леса. Там были его кузня, и его темные чертоги, и слуги, скрытые и безмолвные, как их господин. И когда Аредэль, утомленная дорогой, подошла к его дверям, он явился ей и, приветствовав, ввел в дом. Там она и осталась, ибо Эол взял ее в жены, и прошло немало времени, прежде чем родичи вновь услыхали о ней.
***
Нигде не сказано, что Аредэль оставалась в Нан–Эльмоте против своего желания или что жизнь там была ей ненавистна. Ибо, хоть по велению Эола ей и приходилось избегать солнца, они часто гуляли под бледной луной; либо она одна шла куда хотела — Эол запретил ей только искать сыновей Феанора и других нолдоров. И во мраке Нан–Эльмота Аредэль родила сына и в душе дала ему имя на запретном языке нолдоров — Лбмион, Сын Сумерек. А отец никак не называл сына, пока ему не исполнилось двенадцать лет; тогда Эол нарек его Маэглин — Островзор, ибо увидел, что глаза сына зорче его собственных, а мысль способна проникать в тайны сердец, скрытые словесным туманом.
Когда Маэглин вырос, он оказался нолдор лицом и телом, но нравом и духом — сын своего отца. Говорил он мало, но если дело близко его трогало, голос его наливался силой, способной подвигать тех, кто его слушал, и низвергать тех, кто ему противостоял. Был он высок и черноволос, с белой кожей и глазами темными, но зоркими и лучистыми, как у нолдоров. Часто ходил он с Эолом в города гномов на востоке Эред–Линдона и охотно учился у них всему, чему они могли научить, в особенности же — искусству отыскивать в горах рудные жилы.