С тяжелым сердцем сыновья Финарфина покинули Менегрот, видя, как сбываются слова Мандоса. Поняли они, что никому из нолдоров, пошедших за Феанором, не вырваться из тени, что накрыла его дом. И сталось все так, как велел Тингол, ибо синдары услышали его слова и во всем Белерианде отказались от языка нолдоров, и чурались тех, кто вслух говорил на нем; а Изгои приняли язык синдаров для своих повседневных нужд, и Высокое Наречие Запада звучало лишь среди владык нолдоров. Однако повсюду, где жил тот народ, наречие это осталось языком знаний.
Нарготронд был наконец достроен (а Тургон жил еще в чертогах Виниамара), и сыны Финарфина собрались туда на пир; и Галадриэль прибыла из Дориата и какое–то время жила в Нарготронде. А король Финрод Фелагунд не имел жены, и Галадриэль спросила его, долго ли еще будет так. И прозрение снизошло на Финрода, и ответил он:
— Дам и я обет. Должен я быть свободен, чтобы исполнить его и уйти во тьму. А от моих владений не останется ничего, что мог бы наследовать сын.
Говорят, однако, что не всегда мысли его были столь холодны. Он любил Ама́риэ, одну из ваниаров, но она не последовала за ним в изгнание.
Глава 16 О Маэглнне