И вот Амандил удалился в Роменну и всех, кого считал Верными, тайно призвал туда: ибо предвидел он, что лихо разрастается, все Друзья Эльфов окажутся в великой опасности. Так оно вскоре и случилось. Менельтарма в те дни была совершенно заброшена, и хотя даже Саурон не осмеливался осквернить священное место, король под страхом смертной казни запретил кому–либо всходить туда, тем более Верным, что еще чтили Илуватара. Саурон же подбивал короля срубить Белое Древо, Нимлот Дивный, что рос при королевском дворе, — память об эльдарах и свете Валинора.
Долго король не соглашался, ибо верил в пророчество Тар–Палантина, что с Древом связана судьба королевского рода. Так в недомыслии своем тот, кто ненавидел эльдаров и валаров, безуспешно пытался укрыться под сенью былого союза. Когда же Амандил услышал о лиходейском замысле Саурона, он ужаснулся, зная, что Саурон в конце концов настоит на своем. Тогда призвал он Элендил а и его сыновей и напомнил им предание о Древах Валинора; и промолчал Исилдур, а ночью ушел и свершил то, за что позднее стяжал великую славу. Ибо он в одиночку, изменив обличье, пробрался в Арменелос, в королевские чертоги, куда Верным был вход воспрещен, и пришел туда, где росло Древо — а подходить к нему запрещалось велением Саурона, и его доверенные стражи стерегли Древо днем и ночью. В то время Нимлот потемнел и не цвел более — пришла осенняя пора, да и зима была уже недалеко; и вот Исилдур прокрался мимо стражи, сорвал с Древа плод и хотел было скрыться. Но тут поднялась тревога, на Исилдура напали, и он мечом прорубил себе дорогу, получив при том множество ран, и бежал; а так как был он переодет, никто не узнал посмевшего коснуться Древа. Исилдур же с трудом добрался до Роменны и, прежде чем силы покинули его, передал плод в руки Амандила и благословил его; и вот появился росток и весной вытянулся в побег. Когда же раскрылся на нем первый лист, Исилдур, что лежал уже при смерти, ожил, и раны не тревожили его более.
Вовремя было сделано это дело, ибо после того случая король уступил Саурону и погубил Белое Древо, тем самым отрекшись окончательно от союза, заключенного его предками. По веленью Саурона на холме посреди златого Арменелоса, нуменорского града, выстроили огромный храм; был он круглый и на высоком цоколе в пятьсот локтей шириною: стены — пятьдесят локтей толщиной и пятьсот локтей высотой, а венчал их огромный купол. Купол этот покрыли серебром, и он так блистал в лучах солнца, что был виден издалека; но очень скоро свет его померк, а серебро почернело. Ибо посреди храма, на алтаре, пылал огонь, а в самой вершине купола была башенка, из которой поднимался дым. Первое же пламя на алтаре Саурон напитал мертвым телом Нимлота, и огонь с треском пожрал Древо; и немало дивились люди, ибо дым, рожденный тем костром, семь дней стоял тучей над всем краем, прежде чем неспешно уплыл на запад.
С тех пор огонь не угасал и дым не таял, ибо мощь Саурона все возрастала, а в храме этом лилась кровь, и совершались пытки, и приносились кровавые жертвы Мелькору, дабы он избавил людей от Смерти. Жертвы они избирали большей частью среди Верных, однако никогда открыто не обвиняли их в непочитании Мелькора, Дарующего Свободу, но скорее в том, что они ненавидят короля и хотят взбунтоваться или что они замышляют против своих сородичей, действуя ядом и ложью. Это обвинения были чаще всего облыжны; но ведь время было ужасное, а ненависть рождает ненависть.
И все–таки Смерть не покинула страну, а являлась все чаще, все скорее и во все более ужасных обличьях. Ибо если в прежние времена люди медленно старились и, устав от мира, засыпали вечным сном, то ныне безумье и недуги овладевали ими; и все же боялись они умирать и уходить во тьму, во владение избранного ими же властелина, и, умирая, проклинали самих себя. В те дни люди по самому пустячному поводу хватались за оружие и убивали друг друга, ибо стали скоры на гнев; к тому же Саурон, бродя по краю, стравливал людей, так что они проклинали короля и властителей, и всякого, кто владел чем–то, чего не было у них; а стоявшие у власти жестоко мстили.
Тем не менее долго чудилось нуменорцам, что они процветают, и если счастья у них не прибавилось, то прибыло богатства и мощи. Ибо трудами и заботами Саурона их имущество множилось, и появлялись все более хитроумные устройства, и строились все новые корабли. Могучими и оружными приплывали нуменорцы в Средиземье — уже не дарители и даже не вожди, но жестокие завоеватели. Они хватали людей Средиземья и обращали их в рабство, и присваивали себе их добро, и многих жестоко умерщвляли на алтарях. Ибо в твердынях своих возвели нуменорцы храмы и гробницы; и люди боялись их, и память о добрых королях прежних дней померкла, затмившись вестями о жестокости и злобе.