Они отыскали Морвен на берегу Сириона, и Маблунг умолял ее вернуться в Менегрот; но она словно не слышала, и невозможно было ее переубедить. Тогда же обнаружили Ниэнор, и, несмотря на веление Морвен, она отказалась вернуться; и пришлось Маблунгу провести их к потайным переправам на Полусветных Водах, и они пересекли Сирион. И вот, после трех дней пути, пришли они к Эмон–Этир, Холму Дозорных, что много лет назад с великими трудами воздвигли в одной лиге от врат Нарготронда по велению Фелагунда. Затем Маблунг оставил несколько всадников с Морвен и Ниэнор, запретив им двигаться дальше. Сам же, не увидя с холма ни одного признака врагов, со своими разведчиками бесшумно спустился к Нарогу.
Но Глаурунгу ведомо было все, что они предприняли, и вот он, пылая гневом, спустился к реке и лег в нее; поднялся пар, и зловонный дым ослепил Маблунга и его спутников, а Глаурунг тем временем переполз через Нарог.
Видя приближение дракона, воины, оставшиеся на Эмон–Этире, хотели увести Морвен и Ниэнор, и бежать с ними назад, на восток, но ветер окутал их плотным туманом, а кони обезумели от драконьего зловония, заметались и понесли; так что многие всадники до смерти разбились о деревья, а других кони унесли невесть куда, и так воины потеряли обеих женщин. Ни одна весть о Морвен не достигла с тех пор Дориата. Что до Ниэнор, то конь сбросил ее, но она не была ранена и вернулась к Эмон–Этиру, чтобы там дождаться Маблунга; она выбралась из тумана на солнечный свет и, обратившись к западу, взглянула прямо в глаза Глаурунга, чья голова лежала на гребне горы.
Некоторое время воля Ниэнор противилась воле дракона, но тот пустил в ход свои чары и, узнав, кто она, вынудил ее не отводить взгляд и наложил на нее заклятье безмерной тьмы и забвения, так что она не помнила ни того, что было с ней прежде, ни своего имени, ни других имен и названий вещей, и многие дни не могла она ни видеть, ни слышать, ни пошевелиться по своей воле. Тогда Глаурунг оставил ее на Эмон–Этире и вернулся в Нарготронд.
Маблунг, который отважно исследовал чертоги Фелагунда, покинутые драконом, по возвращении Глаурунга скрылся и вернулся на Эмон–Этир. Когда он взобрался на вершину, солнце уже зашло и наступила ночь, и не нашел он никого, кроме Ниэнор, застывшей под звездным небом, как одинокое изваяние. Ни слова не сказала она, ни звука не слышала, но следовала за ним, когда он брал ее за руку. И Маблунг, опечаленный, увел ее прочь, хотя и казалось это ему напрасным, ибо оба они, оставшись без помощи, были обречены.
Но их отыскали трое спутников Маблунга, и все они медленно двинулись на северо–восток, за Сирион, к рубежам Дориата, к охраняемому мосту при впадении Эсгалдуина в Сирион. Чем ближе подходили они к Дориату, тем быстрее восстанавливались силы Ниэнор; но она все еще ничего не видела и не слышала и шла, как слепая, туда, куда ее вели. Когда же наконец подошли к рубежам Дориата, она сомкнула свои широко раскрытые глаза и уснула; эльфы уложили ее на землю и сами заснули, забыв об осторожности, ибо были измождены. Тогда напали на них орки, что частенько бродили у рубежей Дориата, подбираясь настолько близко, насколько хватало смелости. В этот миг к Ниэнор вернулись слух и зрение, орочьи вопли пробудили ее, она в ужасе вскочила и убежала, прежде чем орки успели приблизиться к ней.